Как британский фрик озадачил Лаврова

Бывший мэр Лондона Борис Джонсон, привыкший к эпатажу, став министром иностранных дел в правительстве Терезы Мэй, на некоторое время притих и оставил прежние замашки.

Но затишье длилось недолго. На встрече с российским коллегой Сергеем Лавровым во время Генассамблеи ООН в Нью-Йорке, Джонсон поставил Лаврову ультиматум личного характера.

Мол, он не приедет в Россию до тех пор, пока Москва сотрудничает с Дамаском.

Надо полагать, заявление Джонсона немало озадачило Лаврова.

В том смысле, что после подобных угроз не сразу можно понять, в каком месте надо начинать их бояться, и стоит ли это делать вообще.

А ведь все начиналось так хорошо.

Лавров и Джонсон констатировали текущие разногласия и отметили точки соприкосновения:

"У нас есть проблемы в отношениях, но мы намерены наращивать положительное, искать вещи, которые мы можем делать вместе в положительном ключе".

И тут вдруг на тебе – не приеду с официальным визитом аж до тех пор, "когда Россия найдет способ прекратить поддержку Башара Асада".

Стало быть, за счастье видеть рыжие вихры, обрамляющие круглое лицо Бориса Джонсона, мы должны заплатить разрывом с Башаром Асадом.

Не слишком ли высока цена, если учесть, что никаких особых благостей от его визита ждать не приходится?

Непонятно также, как быть с другими противоречиями в российско-британских отношениях. К ним относятся дело об убийстве бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко, несоблюдение минских соглашений на Украине и расследование крушения лайнера Malaysia Airlines в Донбассе.

Соизволит ли Борис "показать личико" в Москве только за разрыв с Асадом или потребует уступок еще и по остальным пунктам повестки?

Возможно, Сирия вышла у него на первый план лишь по той причине, что Британия здесь ничего не решает, а оказывать влияние по старой имперской привычке очень хочется.

Но Россия обсуждает сирийское урегулирование исключительно с США, поскольку давно уяснила, что делать это с кем-либо еще – только время терять. Турция и Израиль решают локальные задачи, с террористами Москва переговоров не ведет, а все "друзья Сирии" управляются, опять же, из Вашингтона.

И Британия, и НАТО в этой драме являются лишь статистами, которых привлекают для массовки, чтобы показать "международный характер" коалиции.

Джонсон же в глазах Вашингтона имеет одну существенную провинность, которую ему вряд ли скоро забудут. Бывший лондонский мэр всеми силами поддержива выход из ЕС, что шло вразрез с американскими планами для Британии.

По замыслу США, Великобритания должна была играть роль проводника американских интересов в ЕС, а тут вдруг она возьми да выйди. И как это теперь компенсировать?

Некоторые политологи предсказывают, что Джонсон недолго пробудет на своем посту в силу неустойчивости кабинета Терезы Мэй.

Но до тех пор, пока он при должности, его встречи с Сергеем Лавровым могут проходить на абсолютно любой нейтральной территории без ущерба для дела.

Впрочем, нет, один гипотерический ущерб все-таки вырисовывается.

В 2011 году Джонсон шел во главе лондонского гей-парада, чтобы поддержать нетрадиционалов.

Возможно, подобное предложение ему поступило бы и от российских геев, и он, к их восторгу, принял бы его, как те евро-депутаты, что однажды сделали это в Москве и были биты возмущенными зрителями.

Но подобные увеселения у нас запрещены, так что и здесь перспектив нет.

Положение Асада, тем временем, улучшается, благодаря поддержке России и вопреки усилиям США и Британии.

У Москвы сейчас нет никаких причин бросать его ради приезда даже намного более важных фигур, нежели глава британского МИД. Собственно, главный переговорщик, госсекретарь Джон Керри и так приезжает и в Москву, и в Сочи, и в любую точку мира, где можно встретиться с российским президентом Владимиром Путиным или главой МИД РФ Сергеем Лавровым.

Следует также заметить, что к Борису Джонсону в странах Евросоюза относятся весьма настороженно.

К примеру, его французский коллега Жан-Марк Эро встретил вступление Джонсона в новую должность словами о том, что британец "много врал" и его "прижали к стенке".

Если бы от позиции Британии действительно зависело решение сирийского или украинского вопроса, главе Форин Офиса вряд ли стал бы ограничивать свои возможности географией переговоров. Но Британия погрязла во внутренних проблемах и во многом утратила возможность влиять на решение действительно важных международных вопросов.

Соответственно, к словам Джонсона можно относиться как к новым горизонтам чудачества.

Джонсон систематически подчёркивает, что не питает ни малейших симпатий ни к президенту России, ни к построенной последним политической системе, которую Джонсон называет "бандитской клептократией".

С такими взглядами ему и впрямь не стоит показываться в Москве.

Александр Романов